Вся правда про Непал

Отзыв о походе Базовый лагерь Эвереста+Озера Гокио

«Once is not enough» (одного раза недостаточно)... Это не про то, что вы подумали, а официальный туристический девиз Непала.

В салоне самолета, на котором мы летели из Шарджи в Катманду, практически не было европейцев. Мы, да еще пару таких же туристов. Остальные – маленькие непальцы, летящие с заработков. В азиатском мире они профессиональные гастарбайтеры.

Я же, прижавшись лбом к иллюминатору, меланхолично разглядывал белые облака, лежащие внизу и прямо по ходу самолета. И тут, в какой-то момент понял, что там, впереди, это не облака. На уровне полета вырастали огромные горы. И мы как будто летели прямо в эту стену.

Когда твой одномоторный самолет на дюжину посадочных мест приземляется в Лукле, ты тоже летишь как бы в стену. Но не ту, что на горизонте, а на вполне конкретную. А потом можно наблюдать, как непальцы роются в двигателе самолета, на котором тебе через пять минут подниматься в воздух. Это тоже впечатляет.

Кстати, предупрежу законный вопрос мужской половины: «а как там бабы?» В целом – ужасно. Почти все в Непале, от Лоджии до местной авиакомпании, носит название, что называется, с местным колоритом: «Йети-лоджия», «Эверест-инн» или «Будда-эйрлайнс». В любом сочетании и последовательности. Так вот, самые красивые местные девушки раздают леденцы в одномоторных самолетах этих самых «Йети-эйрлайнс». Это, и сложив ладошки, сказать «намастэ» - единственная их обязанность на борту. Ну, еще смотреть, чтобы белый господин не ударился высоким лбом о низкий проем входной двери. Да, да, даже на таком самолете есть стюардесса. Впрочем, на них штукатурки едва не больше, чем на самой Кумари.

Но, что удивительно, проезжая по деревням, я видел очень красивые, по-европейски красивые лица девушек. Все остальное, конечно, ни в какую: кривые ноги, плоские туловища. Видимо, плохое питание. Но если их пару поколений покормить, то, возможно, будет даже ничего так.

Вот тут многие могут подумать, что я несколько высокомерен. Но, поверьте, когда на карточке неожиданно заканчиваются деньги, ты перестаешь чувствовать себя «белым сагибом», и сразу становишься ближе к народу.

Наши пермиты (пропуски) зеленого цвета. Это говорит о том, что мы идем без проводника. Без местного проводника. У большинства европейцев и англосаксов пермиты синего цвета. И при виде нас они все время удивлялись: «No porter? No guide?»

Они, в большинстве своем, почему-то выше. Но это не главный признак, по которому их можно отличить от нашего брата (тут под «нашими» я подразумеваю весь бывший «совок»). Наших и поляков видно издалека – мы сами несем свои рюкзаки. Потому, что мы – жадные. Портер стоит 10-15$ в день. А цивилизованные иностранцы несут небольшие рюкзачки с фотокамерой и бутылкой воды. Все остальное в виде огромного баула несет портер. Также они и караваны яков несут все припасы в лоджии, расположенные выше по тропе. Они, в смысле, портеры. Не белые сагибы, конечно.

Портер – это маленький непалец весом примерно пятьдесят килограмм, и несущий на себе, примерно, такой же вес. Часто это огромная корзина с лямкой, накинутой на лоб портера. У многих есть палки в виде буквы «т». Они опираются на них при ходьбе или подставляют под корзину во время отдыха.

Кирилл обязал нас взять с собой из Киева фотографии. Но в Катманду оказалось, что в наши пермиты уже вклеены фотографии каких-то людей европейского вида. Дело в том, что для непальцев мы все на одно лицо. Неожиданно, да? Поэтому наши фотографии пойдут на пермиты для следующей группы. Кроме того, обычно на пункте пропуска к окошку протискивается лишь инструктор с пачкой документов.

Уже на первом кордоне местный страж спросил у нас: «No porter? No guide?» И неожиданно добавил на русском: «И что теперь?»

Оно появилось, когда мы разместились на невысоких деревянных скамьях, стоящих вдоль накрытого скатертью стола, и приготовились ужинать. Оно пролетало прямо над нашими головами, и черные кожистые крылья буквально задевали мои вставшие дыбом волосы.

Но, похоже, это волновало только меня. Хозяева лоджии, как ни в чём не бывало, продолжали разносить блюда, а мои друзья делали вид, что в этом нет ничего особенного. Было это на первом месте ночлега в горах Непала в тот день, когда мы только прилетели в Луклу и немного прошли по дороге в сторону Намче.

Хозяева решили выгнать летучую мышь лишь тогда, когда увидели, что белый сагиб машет папкой с меню над головой и не может кушать. О, это могло быть хорошим кадром для фильма про вампиров.

А вот еще немного ужасов. Маска Ганнибала на лице нашего гида Кирилла. Это кстати еще и ответ на вопрос, собирающихся в те места, о том, как там одеваться.

На второй день после прибытия в Намче, намечалась радиалка в Кумджунг и знакомство со скальпом Йети. Ну как радиалка? Намче на высоте 3400 м., а Кумджунг со скальпом на высоте 3900 м. где-то. Но, зато, это тот самый скальп, который показывают во всех документальных фильмах про Йети и другие паранормальные явления. Любители этого дела целую жизнь охотятся за артефактами и хотят увидеть НЛО.

Спросишь такого парня:

- Ты НЛО видал?

- Нет, - честно ответ он.

- А я видел скальп Йети, - похвастаюсь я.

Скальп хранится в небольшом монастыре. В Непале вообще монастыри совсем не монументальные. На момент нашего прихода единственный хранитель скальпа, он же местный лама, ушел на обед. По возвращении, охотно согласился показать скальп. Попросил небольшое пожертвование. И открыл что-то вроде большого железного шкафа.

Выходя, мы какое-то время рассуждали: настоящий скальп или нет? И если это такая реликвия, почему его не охраняют тщательнее? Не понятно, исследовал его кто-то или нет? Говорят, что вещь эта стопроцентно древняя. Но, скорее всего древняя подделка, сделанная из шкуры медведя.

«Вопрос, - задумался я. – Неужели и в древние времена был такой ажиотаж на Йети, или может лучший способ уберечься от потенциальных охотников за артефактами – объявить, что это подделка?»

Опять же, такой скальп – прекрасная инвестиция. Сколько звонких рупий он заработал на доверчивых бледнолицых?

Как верно заметил Кирилл Ясько: «девушка в походе не позволяет мужику размазывать по лицу сопли». К чему я? А вот к чему.

Все знают симптомы «горной болезни»? Вот примерно это нам и рассказывали на лекции в поселке Мачермо, куда мы пришли через пару дней после выхода из Намче-Базара. В Мачермо расположен медицинский центр помощи портерам и туристам. Там множество агиток, чтобы бледнолицые не мучили своих носильщиков и относились к ним как к людям. Или почти как к людям. Ведь те тоже страдают от горной болезни.

От нечего делать мы пошли на лекцию в этот центр. Лекция, конечно, на английском. И там я первый раз увидел её.

Она - это американская или канадская туристка с красивым лицом и следами хорошей работы заокеанских стоматологов. В общем, на меня, на тот момент уже давно не видевшего хотя бы чуть-чуть привлекательных женщин, она произвела впечатление. Остальные достоинства если и были, то за походной одеждой их не рассмотришь. Так получается, что по маршруту идет много групп. И ты периодически встречаешь в лоджиях или просто на тропе одних и тех же людей, с которыми движешься примерно в одном темпе. Вот и их группу мы впоследствии видели неоднократно.

Предвосхищу вопросы – ничего не было. Ведь я был лишен своего главного оружия – языка. Я о знании английского языка. Вернее, о плохом его знании, мешающем мне проявить все свое красноречие. А кто что подумал?

Но в самолете из Женевы в Рим я сделал маленький шаг вперед. Нет, я не стал лучше знать английский. Я просто стал чуть-чуть храбрее. Но закончилось все, как и начиналось. Я положил свою ручную кладь в отделение над креслами. Но не над своим, так как надо мной как раз располагалась необходимая для работы стюардов утварь, а над следующим. Туда же решила засунуть свой чемодан какая-то итальянская дама. Предварительно вытащив мой рюкзак.

- Во-у, во-у! – возмутился я.

Как и положено, не признав во мне инородца, она залопотала на своем. Я ответил, как обычно в таких случаях. Но ее симпатичная дочка перевела пожелание своей мамы:

- Сould you put your bag under your seat (Можете положить свою сумку под сиденье)?

К такой манипуляции я оказался не готов. Посадка продолжалась, а я уже мучился от того, что некуда деть ноги. Но увидел, как стюардесса нашла место где-то в середине салона для сумки пассажира, зашедшего одним из последних.

- Maybe you can find place for my luggage too (Может вы найдете место и для моего багажа)? – спросил я крутобедрую итальянскую стюардессу с горячими карими глазами.

- Why did you refuse your place (Почему вы отказались от своего места)? – улыбнулась она, когда мы шли с моим рюкзаком в центр фюзеляжа.

- Girls (бабы)…, - вздохнул я.

А потом она разносила напитки. Я согласился выпить чай, хотя мне пришлось заплатить аж 3 евро. Она предупредила, чтобы я был осторожен и не разлил. И, конечно, когда она передвинула тележку к следующему ряду кресел, я неловко дернул пластмассовую крышку чашки, и кипяток выплеснулся ей прямо на ногу. Стюардесса взвизгнула и ринулась куда-то в сторону туалета. Когда спустя несколько минут она появилась оттуда, я сказал, пытаясь изобразить самую милую улыбку:

- I'm sorry! I'm so sorry! (Мне очень жаль!)

Но по взгляду карих глаз, из которых куда-то улетучилось профессиональное участие, я понял, что не прощен.

Насчет пятитысячников. Вообще-то их значение в Гималаях несколько нивелировано. Кругом такие горы, что Эльбрус показался бы холмом. Так, на подходе к Горакшепу, Кирилл махнул рукой в сторону большой белой горы и сказал: «Это Кала-Патхар. Мы завтра туда пойдем. 5645 м. С него вид на Эверест хороший». У меня аж ноги подкосились. Как туда?! Гора выглядит страшно крутой.

- А, ты не понял, - поправил меня Кирилл. – Кала-Патхар - это тот бурый холм внизу. А эта белая гора - семитысячник Пумори.

А до этого был подъем на Гокио-Ри 5360 м. Считается одной из смотровых площадок на Эверест, который мы уже более-менее хорошо видели от пятого озера с одноименным названием (Гокио).

Здесь, на вершине, огромная куча флажков с молитвами и поднявшихся вслед за нами японских туристов. Так вот к вопросу о коллегах…

Когда на обратном пути я понял, что мы вот-вот придем в Луклу, и не надо экономить заряд мобильного (ведь в лоджиях зарядка стоит денег), включил его в режим плеера. Заиграла Metallica, потом Декабрь и понеслось. Вернее, понесся я.

«Не ожидаль?!» Конечно, ведь обычно я иду довольно медленно. Все это знают. Здесь, в Непале, по ровной поверхности я какое-то время даже скакал за ненагруженными портерами. То есть достаточно быстро. А тут, возле Луклы, уже почти равнина. Кислорода полные легкие. Позади жизнь на пяти тысячах. Короче, я подорвал так, что сам удивился. Причем, реально пританцовывал и подпрыгивал, отталкиваясь палками от земли. И так до самого «аэропорта».

А навстречу мне шли только что приземлившиеся туристы. Чистенькие такие. Лица холеные. На ногах гетры. Сначала я не понял: зачем? Тут жарко и нет снега. Потом объяснили: чтобы носки не запачкать. Бляяяяя!

Навстречу шли бабушки с портерами. Один хромой попался. А я - грязный, взмокший, лицо обветренное. Шапочка, как папаха, лихо задвинулась на затылок. А все эти бабушки, эти хромые – ОНИ РАЗМЫВАЮТ НАШ ПОДВИГ!

Когда мы шли, и всем нам было ТЯЖЕЛО. Неделя или около того на пяти тысячах. Пусть даже и таких, «южных». А когда японские старушки поднимаются на Гокио-Ри, специальный портер несет для них два огромных термоса с чаем, чтобы им было, что попить там, на вершине.

Меня можно обвинить в том, что я рассказываю мало технических деталей. Так что для повышения интереса стоит немного «накинуть говна на вентилятор» – добавить нелицеприятных подробностей. То, чего я обычно не делаю.

Я говорил, что в Намче нас настигла горняшка? Самолет привез нас где-то на 2800 м., потом спустились, потом рванули до Намче 3400 м., потом еще радиалку за скальпом Йети. Хоть слова Марины, про то, что эти горы минус 1000 м. по сравнению с северным полушарием, опять же размывают наш подвиг. Но ночью я проснулся в состоянии, сильно напоминающем болезнь гриппом. Жар, болит голова и адский сушняк.

Я выпил все содержимое своего маленького термоса. В темноте нашарил термос Кирилла и опустошил его. Но и этого оказалось недостаточно. Так что когда я более-менее оклемался, то пошел и купил тут в Намче себе новый большой термос, с которым хожу по сей день.

Так вот о говне в прямом смысле. Утром выяснилось, что Саша, пожалуй, самый сильный лось среди нас, пострадал ещё больше. Он чем-то отравился и совершенно ослаб. Тут и было принято решение отлежаться еще один день в Намче и нанять одного портера-носильщика на всех, чтобы он нес наши с Сашей вещи.

Но дело не только в горной болезни. Когда так много времени в сравнительно тяжелых условиях проводишь с одними и теми же людьми, они постепенно начинают тебя раздражать. Да, я был плохим мальчиком.

Итак, для того, чтобы с озер Гокио кратчайшим путем попасть на трек к Базовому лагерю, необходимо взять перевал Чола 5330 м. И это было не просто. Дело в том, что весь подъем проходит по большим валунам, когда нет возможности понемногу семенить. Приходиться делать широкие шаги или даже прыгать. Порой мне казалось, что мое сердце вот-вот выскочит через рот. Хорошо, что удалось увязаться за шотландскими туристками, которых вел гид. Ведь идти за кем-то всегда легче.

Кстати, спуск с перевала был, чуть ли не единственным местом, покрытым льдом. Если не считать морены. А на следующий день накрыло нашего портера.

Тут надо понимать, что портеры и шерпы – не одно и то же. Портеры – это профессия. А шерпы – племя. Причем, очень привилегированное. Мы слышали, что место для лоджии в Намче, где мы ночевали, племя шерпов выкупило за семь миллионов долларов. Они, как правило, проводники. Тасканием вещей не занимаются. И, как правило, более монголоидные тибетцы. Наш же, похоже, был обыкновенным парнем из долины. Выглядел как индус – лицо европейское, только смуглое.

Когда я смотрел фильм Discovery “Everest beyond the Limit”, там было показано, как от горной болезни умер молодой шерп в Базовом лагере. Об опасности также напоминают спасательные вертолеты, которые то и дело проносятся у тебя над головой, срочно спуская кого-то вниз. Никто не застрахован.

И вот наш маленький друг неожиданно сел на корточки, отчего стал похож на птичку. На английском он знал только два слова: rest и go («отдых» и «идти»). Поэтому знаками показал, что ему плохо. Мы – добрые хозяева. Кирилл дал ему какую-то таблетку, а я свой пуховик. А вы говорите, что я высокомерный! Мы забрали свои вещи, птичка ожила и со словами «go rest» (идти отдыхать) была отправлена искать нам всем лоджию для ночлега.

Надо отметить, что у буржуев существует традиция оставлять местным некоторые свои ещё вполне приличные вещи после трека. Наверно поэтому кроме двух флисок, которые наш портер никогда не снимал, он был обут в ботинки явно на два-три размера больше его ноги, и после выздоровления не сразу отдал мне ужасно пахнущий пуховик, видимо полагая, что это подарок. И, видимо, по аналогичной причине полицейские в Лукле ходят с английскими винтовками девятнадцатого века.

Те, кто ходил на фильм «Эверест», может быть обратили внимание на аэропорт Лукла, мелькнувший в кадре. Так вот – это не Лукла! Луклу не спутаешь ни с чем. Короткая посадочная полоса начинается глубокой пропастью, а заканчивается гостеприимной стеной. Ну, или начинается. Смотря, куда летишь.

И в конце трека мы очень спешили туда вернуться, так как уже слышали, что из-за непогоды самолеты не летают. И варианта два – или ждать погодного «окна». Но не факт, что оно будет. Или идти пешком «к людям», что должно было составить пять дней, если идти очень быстро.

В общем, Лукла бурлила! Из-за невозможности улететь здесь скопилось много народу. Многие уже «стратили» свои авиабилеты на родину. Некоторые за баснословные деньги нанимали спасательные вертолеты, и те спускали их вниз. Но большинство толкалось в очередях возле офисов авиакомпаний в попытке зарегистрироваться на рейс. Вот в такой очереди мы встретили её…

Мы с Кириллом подошли к толпе народу. Он предложил мне занять очередь, а сам намеревался пойти постучать в другой офис. Я громко пожаловался: что, мол, не понятно за кем тут и что? Так как уже привык, что русский никто не понимает. Но тут откликнулась высокая девушка и сказала, что я буду за ней. Девушку звали Маша.

Пока ждали, она рассказала мне свою историю.

В интернете Маша нашла попутчика для поездки в Непал. Они вместе сходили в Базовый лагерь. Потом он поднялся на Айленд-пик, куда она не смогла взойти. Затем вернулись сюда. А здесь – очереди, и вообще не понятно, когда отлет. Мужик психанул и ушел пешком в низ. Она за ним не успевала. Идти одной страшно. Пришлось вернуться. А он пошел дальше. И вот она тут, в очереди.

«Как-то не по-мужски это», - подумал я. К тому же оказалось, что она почти не говорит на английском. В общем, у некоторых из нас сработал инстинкт (возможно, самый древний и правильный из тех, что вообще позволили нам выжить, как виду) – защитить самку! Захотелось взять шефство. Правда, вскоре выяснилось, что Маша не из тех инфантильных дам, для которых не знание языка – это проблема. Но инстинкт есть инстинкт.

Потом людей в очереди стало пребывать. Я отбился от Маши, которая протиснулась вперед. Попытался пролезть к ней, но какой-то англоговорящий резонно спросил: «какого?» На своем, конечно. Я быстро нашелся что ответить. Указал в Машу пальцем и сказал «my wife»!

На следующий день мы, худо-бедно, улетели из Луклы. У нас было в запасе пара дней, и мы решили съездить в заповедник Читван.

Дорога из Киева в Катманду и обратно лежит через Шарджу (ОАЭ) и стойку регистрации Air Arabia. В обоих направлениях лучше занимать места по правому борту. Вылетая из Киева с этой стороны можно увидеть Арарат. По дороге обратно в иллюминаторе я видел Эльбрус.

Самый доступный вариант подразумевает девятичасовое (кажется) ожидание пересадки. А Шарджа – ещё тот Вавилон. Кирилл рекомендовал спать, но как можно заснуть, когда вокруг тебя вольготно ходят арабы в белых бурнусах, снуют щегольски одетые продавцы шаурмы, усатые индусы, миниатюрные непальцы и почти свои, советские мусульмане узбеки, совершающие хадж в Мекку?

И тут - европейские лица! Целая семья: мама, папа, дети. И все такие огромные, холеные. Золотые цепи толщиной в палец, кольца-печатки. Как я говорю, сало с молоком. Ожидал услышать русскую речь, но до меня донесся обрывок разговора: «Тато, дай п’ять баксів на гамбургер!»

Немудрено, что когда возле стойки регистрации ко мне подошел негр и сказал «привет!», я ничего не ответил. Подумал, что показалось. Но он оказался настойчив и через полчаса мы вместе кушали в какой-то забегаловке. Я узнал, что его зовут Кен, сам из Кении и возвращается на Украину, чтобы продолжить обучение в ХАИ. Отсюда и сносный русский.

Приятный парень. Звал приезжать и посетить Килиманджаро.

Но вообще во время пересадки надо держать ухо востро. Рейс могут и не объявить. Я сам видел, как какой-то усатый дядька ходил и криками зазывал людей пройти регистрацию на определенный рейс. А наш гейт меняли несколько раз уже тогда, когда мы выстраивались в очередь возле очередных дверей. О том, что его номер изменился, мы узнавали почти случайно, следуя за толпой непальцев.

Я говорил, что они что-то вроде азиатских гастарбайтеров? Поэтому их здесь очень много. И, понятно, на рейсе Шарджа-Катманду мы почти единственные белые. Зато из Киева в самолете одни наши. Честно говоря, не совсем понимаю, почему они летят загорать в ОАЭ? В каждом эмирате своя политика относительно уровня соответствия канонам шариата. Где-то жестче, где-то мягче. Но на борту стюардесса четко объявила: они не наливают и нам запрещают. Более того, если уже в эмирате «спалят» что турист под градусом, могут наказать.

Что не помешало пассажирам за моей спиной начать шуршать пакетами из duty free, как только самолет оторвался от взлетной полосы. После того, как стюардесса с раскосыми глазами сделал им замечание, они и не подумали прекратить чокаться. На повторное замечание они возразили, что это - чай, и неужели она вообще не понимает английский язык, что ли? А это несправедливо, так как, похоже, эти девушки из совсем разных азиатских стран. И я сам слышал, как даже свои сексуальные проблемы между собой они обсуждают именно на английском.

Рассказ подходит к концу. Наконец-то! Что еще? Еда. Непальцы пьют чай «масала». Это чай со специями. Желательно пить его с молоком. Из национальной еды я попробовал «долбат» - вареный рис с чем-то вроде рагу из овощей и чечевичной похлебкой. Все это нужно смешивать и есть руками.

А потом мы прилетели домой, где серое небо и серые лица бледнолицых.

Евгений Макиян, Киев.